Первый после последнего
19 июня 1998 года Кострому посетил первый президент России Борис Николаевич Ельцин.
В середине июня стояла невероятная жара. Плавился асфальт. Народ прятался в тени. Но удавалось это не всем, кого-то нужда выгоняла на солнышко. Те, кому пришлось пересекать Советскую улицу на подъёме к Привокзальной, рисковали оставить обувь в асфальтовой смеси: дорожное покрытие срочно меняли.
Второй раз за всё двадцатое столетие Кострома готовилась к приезду первого лица в государстве. Главная областная газета 19 июня 1998 года вышла с заголовком: «Борис Ельцин – первый, кто вспомнил о Костромской губернии после Николая II». На Сусанинской площади срочно сооружали «лафет» для колонны, оставшейся от дореволюционного памятника первому царю из рода Романовых. Журналисты напоминали, что последний император России сыпал в народную толпу золотые монеты. Народ в ожидании президента тоже стоял по пути следования кортежа. Костромичам, как и всем россиянам, уже несколько месяцев не платили зарплаты, пенсии и стипендии.
«Вторую неделю костромичи с неподдельным интересом наблюдают, как их родной город не по дням, а по часам из старой непривлекательной брюквы пытаются превратить в свеженький огурчик» – иронизировала газета «Молодежная линия».
Борису Коробову пришлось объясняться: «Как из социальной сферы, так и из пенсионного фонда отвлечения средств, их нецелевого использования нет». И вообще наличных нет, поэтому работы ведутся по бартеру и в долг.
«К Вечному огню сбежались больные и медики из областной больницы. Кто-то, осмелев, спросил: «Борис Николаевич, дефолт-то будет?» Тот отрезал: «Нет! Даю руку на отсечение!» Я стоял рядом с дочкой Ельцина и Ястржембским. Они переглянулись: «Да пусть что угодно мелет. Журналистов-то нет». Вот такое отношение было. А спустя месяц долбанул дефолт» – вспоминал генерал-майор Владимир Смирнов, возглавлявший Управление ФСБ по Костромской области.
Позже выяснилось, что медики собирались с плакатами встать у областной администрации, но им пообещали погасить долги. «А врач тоже человек, а не живорез, доброе слово понимает», заметил в «Северной правде» Леонид Ясенев. И, кстати, напрасно стояли бы. Президент на Муравьёвку не поехал. Свита поняла, что ему при его состоянии здоровья по старинной лестнице не подняться.
На БКЛМ показ молодёжных мод провели прямо во дворе. Президент сидел за столом у фабричной стены. Разглядел баннер – «Российскому льноводству – поддержку правительства!». Обещал поддержать. Плакат сняли, он догнал главу государства уже в Караваеве. Прямо на капоте президент вписал под призывом: «Указу быть», поставил дату и подпись.
В Ипатии, где тогда монастырь уживался с музеем, в экскурсионном отделе поставили роскошный по тем временам диван. Мало ли, Ельцину придётся отдохнуть. Не пришлось, он достойно осмотрел Троицкий собор и даже зашёл в подклет. Но в Романовские палаты не пошёл – лестница…
Корреспондент «Северной правды» Александр Васильев подслушал разговор милиционеров. Они «по-свойски обсуждали нелёгкую президентскую жизнь и ещё более тяжёлую свою». В четыре часа пополудни глава государства улетел.
В тот же день области перечислили 15 миллионов на выплату пенсий (половина долга), и 31 миллион бюджетникам. Из них выплатили отпускные учителям. Был и обещанный указ. Виктор Шершунов писал в Кремль: «Уважаемый Борис Николаевич! Ваш рабочий визит в Костромскую область 19 июня мы расцениваем как важнейшее историческое событие».
Президент уехал, а диван остался. И дороги тоже какое-то время простояли. Памятник так и не поставили. Но всё ещё впереди?
